01.09.1971: "Да стой ты смирно - не убью"

• Место: Купе Хогвартс-Экспресса
  
• Время: Три часа с момента отправления поезда
  
• Погода: Солнечно, прохладно. Ливень.
  
• События: Рудольфус наконец подлавливает брата одного в купе. Точнее не одного, но стайка девчонок разбегаются, когда Лейстрендж-старший входит. Им с братом все же стоит найти примирение в это сложное для обоих время.
  
• Примечания: Присоединение возможно
  
• Очередность: Рабастан Лейстрендж, Рудольфус Лейстрендж

.

Компания трех девушек - это именно то, что сейчас ему было нужно. Во-первых, они соскучились, во-вторых, они по крайней мере, радовали глаз (в других ситуациях - не только), в-третьих... А в-третьих, прекрасный пол отличался тем, что их болтовня вовсе не требовала ответа. Да даже слушать было необязательно. Просто кивать, не забывая при этом обаятельно улыбаться. Кажется, они рассказывали, как провели лето, но сейчас его это мало волновало. Главное, не смотреть в окно, где лил снова отвратительный ливень. Стоило ему кинуть взгляд в окно, Рабастан тут же вспоминал то, что случилось пару дней назад и его передергивало. Остатки дней перед каникулами он провел у одного из своих однокурсников, даже подружек видеть не хотелось. Они, как и полагает шестандцатилетним подросткам, обсуждали будущий год в Хогвартсе, играли в квиддич подальше от глаз магглов. И листали книги с темной магией. Чаще всего Рабастан мрачно уходит в себя, глядя в окно и сжимая в руках стакан со сливочным пивом и, надо отдать должное его товарищу, тот ни о чем не спрашивал. Впрочем, как и его родители. Видимо, думали, что Лейстрендж расстроен смертью отца и не лезли в душу. Иногда слизеринец хотел, хотя бы вполовину, чтобы это было действительно так, а не так, как на самом деле.
Как бы он не хотел отвлечься за эти два дня, что его не было дома от ссоры с Рудольфусом, но мысли всегда возвращались к ней. К тому что, говорил ему брат. К тому, что он сам говорил брату. Лейстрендж-младший не был сдержанным и часто сначала говорил, а потом думал. И уж как он не любил признавать свою неправоту, тут стоило признаться в себе, что доля вины есть у обоих. Но подойти к брату мешала собственная гордость, хотя на платформе он чуть было не сделал это. Но заметив его в компании каких-то незнакомых волшебников, оправдал себя тем, что он занят и ушел в поезд. И теперь сидел тут, сжимая бутылку с тыквенным соком, улыбаясь девушкам и даже не пытаясь что-нибудь съесть, потому что кусок не лез в горло. С самого утра.
"Да прекрати ты об этом думать!" - отдернул себя Лейстрендж, стараясь не смотреть в сторону окна, как тут все его подружки разом замолчали и испуганно посмотрели в сторону двери.

Рудольфус продолжил поиски брата, после того как завершил свое общение с новоприбывшими студентами. К слову поезд уже двинулся и можно было без напряжения найти его просто пройдясь по вагонам. Итак, всего лишь во втором из десятков нашелся брат. Девушки вокруг него забавные. Стоя у двери, пару секунд не привлекая к себе внимания, Руди усмехнулся. Он спал со всеми тремя и к слову они были не фонтан.
- Рыженькая не твой вариант. Лучшее что она умеет – минет, но и тот не стоит и кната. – Между делом, девушки и без этого комментария заметили Рудольфуса и испуганно, почти судорожно переглядывались, не смея и слова сказать – А черненькие обе имеют глупые привычки царапать спину, да и по манере ближе к бревнам. Спросил бы совет у старшего, выбрал бы по лучше, а не пользовался отбросами.
Руди вошел в купе. Он успел уже переодеться в школьную мантию и теперь смотрел на девчонок не только с высоты роста и статуса семьи, но и с положения студента Слизерина. А еще, по совместительству, одного из самых жестоких магов этого поколения, их курса. Пауза.
- Пошли вон все три. – С нотками угрозы в голосе, который не был повышен но прозвучал так угрожающе, словно бы Лейстрендж собирался убить эту стайку ни в чем не винных дамочек, которые, с испугом глядя на семикурсника, проскользнули к выходу. Рудольфус провернул защелку замка купе.
-Детский сад закончен – Без изменения интонаций обращаясь уже теперь к своему брату.

Это щебетание уже начало постепенно утомлять. И даже раздражать. Мерлин их дери, почему же девушки так много болтают? Если они думают, что это вызывает у мужчин сексуальное возбуждение, то они глубоко заблуждаются. Когда Рабастан согласился ехать с ними в одном купе, он подумывал над тем, чтобы прямо в дороге провести хорошо время с одной из них. Или со всеми троими. Но сейчас ему просто хотелось встать и вышвырнуть из купе, попутно и коротко объясним дамам, как они уже его достали. Но от такой необходимости его избавил внезапно появившийся в дверях старший брат. То ли от его характеристик, то ли просто от одного вида, девушки покинули купе чуть ли не моментально и они остались вдовем. Фальшивая улыбочка тут же слетела с лица Лейстренджа-младшего, уступая место не очень веселому выражению лица. И вовсе не потому, что он был не рад видеть брата, в данной ситуации скорее наоборот. Он просто не считал нужным притворяться при Руди веселым и беззаботным, тем более, то тот все равно бы ему не поверил.
Рабастан не сводил с него взгляда. Рудольфус уже успел переодеться в школьную форму, фактически, как и он сам. Хотя, то, что Рабастан переоделся, будет слишком громко сказано. Черно-зеленая мантия со змеиным гербом их факультета висела аккуратно на крючке, а сам Рабастан был в брюках, рубашке с расстегнутыми на две пуговицы сверху и небрежно повязанным галстуком. Мантию можно легко и быстро накинуть при выходе из поезда, а в купе для нее было достаточно тепло. К тому же, на его мантии отродясь не водилось застежки. Он этого не любил.
- Ну вот, ты распугал моих потенциальных подружек, - Рабастан хмыкнул, чуть приподняв уголки губ, но тут же снова вернул себе серьезный вид. - Спасибо. Они мне все равно уже надоели.

Вся ситуация чем-то напомнила не очень удачно снятую комедию в духе маггловских сериалов, особенно популярных в странной северной стране. Куча ненужных и не уместных соплей и дешевый, даже пошлый юмор. Что бы не скатиться до такого, Рудольфус отвлек себя расстегиванием пуговиц на мантии. Их было три. Почти как у Люциуса, но без излишеств с цепями и прочим. Избавившись от мантии, Лейстрендж-старший скинул ее на свободное сиденье.
- Я думал у тебя лучше вкус на тему девочек. Лучше покусись вон, на Боунс. Она симпатичная и в постели хороша, к тому же чистокровна – Так, словно между ними и не было недавней ссоры. Правда это притворство между братьями не могло продолжатся вечно. Руди замолчал, взгляд его устремился за окно, де быстро менялся пейзаж. Минуту он молчал. В тишине думалось о том, как быстро летит жизнь и как чертовски много всего на свете надо сделать!
- Я был не прав… Да? – Подал голос наконец Рудольфус и поднял взгляд на брата, всматриваясь в глубину его глаз и усмехаясь краешками губ. Он не умел извиняться и уж точно не научился за эти пару дней. Вот только вину свою правда ощущал. По крайней мере в том, что зашел слишком далеко, разрешил себе слишком много вольностей, таких как срыв эмоций или поднять руку на брата. – В любом случае мы не дети и больше у нас как-то… Не до глупостей. Это была моя ошибка, но и ты меня пойми… Ты…
Рудольфус остановил свое желание устроить новую отповедь брату. Можно конечно, и когда-нибудь будет просто обязательно нужно. Но не сейчас. Сейчас им надо помириться и о многом поговорить, что теперь будет частью их общей жизни. Эти двое – единственные ныне живые представители своей фамилии сейчас. Это значит не только держать марку, выполнять традиции, но и нести ответственность за все свои действия и за проступки друг друга.

На какое-то время в купе воцарилось молчание. Рабастан смотрел на брата, не отрываясь. Пока тот избавлялся от мантии, садился напротив него. Но избегал смотреть ему в глаза, с трудом признаваясь самому себе, что ему просто не хватает духу. Чего он боялся прочесть в глазах старшего брата? Злость? Обвинение? Разочарование? Скорее всего, именно последнее. Если все остальное он уже проходил, иногда легко, иногда не очень, то разочарование... Этого он не хотел больше всего. Хотя и смутно догадывался, что до этого не дошло.
Но Рудольфус сам поймал его взгляд и уже было никуда не деться. К счастью, на этот раз младший Лейстрендж не увидел в его глазах ни того, ни другого, ни третьего. Уже легче.
- Знаю, - ответил Рабастан на замечание брата о Боунс. - С ней я уже спал.
И судя по тому, каким тоном это было сказано, далеко не один раз. У него редко задерживались постоянные подружки, почему-то большинство их них хотело, чтобы он принадлежал только ей, хотя сам слизеринец был с ними не согласен. В его возрасте уже многие чистокровные волшебники были без пяти минут связаны узами помолвки, а он не только не торопился с этим делом, но даже и не собирался в обозримом будущем. И это обозримое будущее растягивалось как минимум лет на десять. Поэтому его мимолетные романы заканчивались столь же быстро, как и начинались, но зато случайных связей - хоть отбавляй, иногда даже по нескольку раз с одной и той же. Но ничего серьезного.
От собственных мыслей его отвлек голос брата и Рабастан будто бы очнулся. Он и не заметил, как уставивился в одну точку, пока брат смотрел ему в глаза.
- ... Тоже был не прав. Я знаю, - кивнул Рабастан, заканчивая его слова. Непроизнесенные извинения повисли в воздухе и так и не были сказаны. Рабастан умел извиняться только неискрене, перед девушками, а как сказать такое брату, чтобы получилось естественно - у него не вышло. Снова повисло молчание, во время которого Лейстрендж пытался придумать, как же поддержать разговор так, чтобы он звучал естественно. Не получалось. И поэтому он выжидательно посмотрел на старшего брата.

Братик удачно повторял за Рудольфусом путь бабника и немного гуляющего аристократа. Может быть лет через двадцать-тридцать это будет раздражать старшего, но сейчас ничего кроме «правильно» сказать как-то не получалось и не хотелось. Ведь в полной мере правильно и надо жить радуясь жизни пока есть такая приятная, черт бы ее подрал, возможность.
-Наш пострел везде поспел? – Почти с сарказмом и на распев, потом махнул рукой и посмотрел на брата. – Ты у нас только по девочкам или мальчики тебе тоже по душе? Надо будет посоветовать тебе пару симпатичных дамочек или и вовсе нам опытом поменяться.
Подумать только. А вот на эту тему получалось очень хорошо говорить.
Разговор не клеился, все идеи для него слетели с первого же момента. С братом по плану как-то не получалось и не проходило. Он реагировал всегда как-то поразительно странно. Не предсказуема, что бы его.
- Забыли да? – откидываясь на спинку, запрокидывая голову и с усмешкой на лице продолжил – Раба, я еще в тот день с тобой хотел поговорить. Разобраться во всем том, что у нас впереди и как нам это все пережить. Хогвартсом жизнь же не закончиться.
Сложно говорить такие банальные вещи, а. Надо ведь, безумно надо.

На первое замечание брата Рабастан не удержался и довольно улыбнулся. Он не был уверен, что это стало для Рудольфуса неожиданностью. Ну по крайней мере, он не получил длинные нотации за свой немного разгульный образ жизни. Хоть что-то его миновало. Неожиданно Лейстрендж вспомнил, что в заднем кармане брюк у него лежит фляжка с дорогим огневиски, так сказать, про запас. Почему-то очень захотелось выпить, но при брате доставать ее не хотелось. Кто знает, как Рудольфус на это отреагирует, а ссориться заново им было ни к чему. Поэтому он, не переставая улыбаться, бросил на брата чуть вызывающий взгляд.
- А ты думал, что я в свои шестнадцать до сих пор девственник? Не верю, - Рабастан фыркнул, но следующее замечание Руди чуть не заставило его выронить из рук злополучную бутылку с тыквенным соком, которую он до сих пор держал.
- Мальчики?.. - в голосе Лейстренджа-младшего звучало искреннее удивление и непонимание. Нет, он знал, что такое случается, но никак не мог вообразить себе, как подобное возможно. О собственной ориентации он не задумывался ни разу, просто постоянно менял подружек, которые ему нравились и которых он хотел, а чтобы с такими же мыслями посмотреть хоть на одного парня... И тут это замечание брата, которое на минуту вогнало его в ступор. Рабастану казалось, что он даже не слышит стука колес и он все еще продолжал таращиться на брата удивленными глазами размером с сикль каждое. Затем, словно придя в себя, он чуть тряхнул головой и вернул себе серьезный вид, тем более, что Руди снова заговорил.
- А вот тогда разговора... Не получилось, - он чуть опустил глаза, вспоминая, с чего же тогда все началось. Рудольфус назвал его "маменькиным сыночком", Рабастан не стерпел... И что в итоге вышло? Лучше не вспоминать. - Ты прав, но... Я пока теряюсь в таких вопросах, ты же знаешь.
Рабастан снова поднял на него взгляд, который теперь был немного растерянный.

Рудольфусу было забавно все то, как вел себя его брат, все то, что было написано у него на лице. Комично таким слабым его видеть.
- Многое измениться. Многое переломиться. То, что у тебя закончилось время маминого воспитания ты по-моему понял довольно давно. Но вот загвоздка – мне в отличии от отца на тебя не наплевать – Руди замолчал. В его голове всплыл образ отца. Этого строгого властного мужчины, которому до недавнего времени удавалось с легкостью контролировать старшего сына, манипулировать им от и до, владеть… А потом осечка и теперь могила. А вот младший этого педантичного аристократа просто не интересовал. Он с ним даже здоровался не каждый день, а лишь раз через два. – Знаю, что о мертвых либо хорошо, либо никак… Но вот не получается о нашем дорогом предке как-то не говорить или говорить только хорошо.
Смешок. Руди откидывается назад, пальцы сцепляются в замок. В голове всплывает яркая картина: Он сидит у ног отца, с трудом переводя текст на английский с исконно Лейстренджевского Француского. Ему тогда было лет десять только. Блейк внимательно следит за действиями сына, поправляет его, жестоко осекает за каждую попытку отвлечься. Отец пьет вино, смотрит в камин, порой поправляет волосы сына или стирает капли чернил с его носа, когда тот испачкается. От учебы Рудольфуса отвлек только глухой удар и вскрик. Он почти сразу увидел упавшего брата. Старший из братьев подорвался с места, подбежал к младшему, утешал его и тогда впервые понял, как Блейк относится к Рабастану. Их общий отец сказал лишь «Оставь его мамаше. Возвращайся к занятиям». Тогда же на реакцию отказа от того, что бы оставить Рабастана впервые пришлось ощутить на себе гнев отца в полной мере: перед глазами плыло, все чернело и хотелось кричать от того, как выворачивало наизнанку.
Помотав головой, юноша избавился от глупого воспоминания, от которого сердце выворачивало. Кажется, потеряв Отца и Мать, Руди стал слишком сентиментален по отношению к младшему. И все что раньше было обычным делом вызывало сомнения.
- С другой стороны мне крайне не хочется заканчивать твою свободную жизнь, но я ответственен за то, что ты можешь опозорить нашу семью.

Рабастан только коротко и понимающе кивнул, впрочем, удивление все еще не проходило. Ему всегда казалось, что в их большом, даже невероятно большом особняке обитает две семьи. Рудольфус с отцом отдельно, и они с матерью - отдельно. И его это вполне всегда устраивало. Пока Руди не убил ее, прямо на его глазах. Рабастан плохо помнил, что было в тот день дальше. Он даже не помнит, как оказался в комнате, в своей постели, где он проснулся с утра и понадеялся, что это был всего лишь страшный сон, но суета домовиков быстро развеяло его иллюзии. И тогда он понял, что остался жить один и совсем пустился во все тяжкие, впрочем, насколько позволял ему возраст и стараясь не привлекать к себе внимания. Лейстрендж никогда не встечал дементоров, но он знал, какие чувства вызовет в нем эта встреча.
И вот сейчас слова брата о том, что ему не наплевать... Этого он услышать не ожидал. Несмотря ни на что, он всегда уважал Рудольфуса и порой даже стремился походить на него, но они никогда не говорили между собой долго. Ни делились переживаниями, ни обсуждали какие-то сторонние темы. Но теперь им обоим этого не избежать. Но следующая фраза брата снова спустила младшего с небес на землю.
- А, всего-то? - он даже хмыкнул. Рудольфус теперь, как глава семьи, не хочет запятнать репутацию фамилии. Вполне себе естественное желание и даже Рабастан был способен его понять. - И что ты под этим имеешь ввиду? Мне подтянуть учебу, сократить количество подружек и... прочих развлечений? В глупые и дурацкие истории я и так не ввязываюсь, можешь не волноваться.
Нет, в голосе не звучал ни сарказм, ни ирония, ни насмешка. Рабастан говорил совершенно серьезно, настолько серьезно, насколько мог. Он чуть опасливо покосился на старшего брата - не вызовет ли это в нем новые вспышки гнева? Однако, он не был уверен, что ему удалось скрыть обиду. Поэтому он и любил ездить в Хогвартс, хотя от учебы уже тошнило. Пусть Рабастан и учился неплохо, паралелльно с учебой пытаясь учить темную магию - ему давно хотелось показать отцу и брату, что он тоже чего-то стоит, однако, теперь уже только брату. Но там он хотя бы не чувствовал себя частью мебели, обузой или нежелательным бесплатным приложением.

Эти изменения в глазах брата, его ответ…Рудольфус рассмеялся в голос, почти истерично, равно как мог бы смеяться сумасшедший, как он смеялся когда-то весь вечер после того, как от нечего делать уничтожил домовика. Впрочем, убив мать он так не смеялся. В ту ночь он дрожал сам от холода, его бил озноб. Он ни с кем не поделился тем, как его тогда тянуло к теплу, как он пришел к брату, что лежал в обмороке. Прежде мать была самой слабой в семье, теперь Рабастан. Но рядом со слабыми в такие минуты как-то неуловимо легче и Руди выучил этот урок очень хорошо. Он ушел прежде, чем мог бы быть обнаружен кем-то в доме, но тогда…Ему показалось он все правильно сделал. А вот сейчас Рабастан снова напомнил тот вечер. Он опять был похож на обиженного котенка, который шипит, готов даже оцарапать более сильного зверя, но и шипение и фырчание его не убедительно, они больше расстроены, чем угрожающе. Лейстрендж-старший решил, что даже поделится этой мыслью. Он снова поднялся. Рука легко легла на плечо брата.
- Эй, ты похож на маленького черного пушистого котенка – Старший из братьев даже как-то улыбнулся, представив себе у мелкого кошачьи уши – И ты меня совершенно не понял. Я не собираюсь ограничивать тебя в развлечениях или заставлять учиться. Я всего лишь хочу побольше узнать о тебе, чаще общаться и, особенно, рассказать, обучить и посвятить тебя в то, что все эти годы отец так старательно внушал мне. Не хочу, что бы ты был лишен доступа к каким-то семейным тайнам. Не собираюсь тебя отдалять. На мой взгляд нам с тобой уже хватило.
Странные чувства – честь и гордость. Да еще воспитание аристократа, которое не позволяет сейчас первым обнять брата, дать ему понять насколько серьезен Рудольфус в своем желании сблизиться, насколько ему важно их кровное родство не просто из-за положения семьи в обществе и особенно не из-за него.

Возможно, такой смех Рудольфуса был способен удивить непосвященного человека. Или даже испугать. Заставить сейчас подхватить свои вещи, мантию, открыть дверь купе и броситься бежать подальше от этого психа. Но Рабастан стойко перенес это, ожидая, когда брат успокоится. Впрочем, успокоился тот довольно быстро. На удивление. Лейстрендж опустил глаза и уставился на эту дурацкую бутылку. Почему бы ее не отпустить наконец? Пить тыквенный сок в данный момент он все равно не собирается, но тем не менее, продолжил ее сжимать обеими руками. Почему? Ему непроизвольно хотелось чем-нибудь их занять, чтобы не выдать даже жестом, как он нервничает? Но - он знал это - глаза выдавали его, в них читались почти все мысли и эмоции. И когда он с кем-то разговаривал, он довольно умело отводил взгляд. А Рудольфус наверняка видел все его эмоции и чувства в данный момент. И это немного пугало и лишало Рабастана обычной уверенности. Но, кажется, у него теперь есть единственный человек, перед которым не нужно было притворяться. Рабастан был самовлюбленным нахалом, как часто ему напоминали об этом обиженные девушки, которые задержались в статусе его подружки более, чем на месяц, но это не значит, что он действительно больше ничего не чувствовал. Просто подружки и кровное родство - слишком разные вещи. И если бы у него был выбор, он выбрал бы второе. Но, насколько он понял, никто его перед выбором ставить не собирается.
- Интересное сравнение... - когда он почувствовал прикосновение брата, он поднял голову и слегка улыбнулся. - Кажется, мне это уже кто-то говорил, но я не помню...
Руди продолжал говорить и каждое слово приносило Лейстренджу-младшему облегчение. Он даже не знал, от чего полегчало больше. От того, что прежнему образу жизни ничего не угрожало или от того, что брат относится к нему лучше, куда лучше, чем думал сам Рабастан. Видимо, от всего сразу. Он кивнул, выслушав его речь, про себя надеясь, что обсуждение семейных тонкостей будет не сейчас и здесь. Купе Хогвартс-экспресса на взгляд младшего Лейстренджа было не самым подходящим местом. Несмотря на то, что дверь заперта и никакой придурок, которому внезапно может понадобится один из двух братьев, а то и оба сразу, не войдет сюда без стука как минимум. А вот для того, чтобы поговорить по душам, обстановка вполне располагала.
- Что именно ты хочешь узнать? - поинтересовался он у брата, не сводя с него взгляда.

Все это было так сложно и…странно. Такое чувство, что мир надломился и привычные каноны полетели к чертям. Кажется, теперь Рудольфус гораздо больше будет понимать кельтов, которым насаждали Христианство и магов, которым вдалбливали идеи о том, что грязная кровь это будто бы нормально, словно они не порочат честь любого уважающего себя аристократа. Каждый аристократ чистокровный, но не каждый чистокровный аристократ? Да. И так было и должно оставаться, а они пропагандируют странные ценности, точнее полноценное их отсутствие.
Абсурдная ситуация. Брат такой милый был, когда его лицо изменялось от того, как ему становилось явно легче. Даже как-то… Умиляло что ли? Он все больше походил на того самого зверька, с которым прежде успел сравнить его Руди.
- Отец часто говорил о том, что ты похож на что-то маленькое и невинное, а мне вот кажется, что это милое и есть пушистое дите кошки. Тем более у тебя глаза такие большие и блестящие, если тебя обидеть. Не в расстройство тебе будет сказано – Протянув руку, ласково встрепал волосы брату снова. Это все было так забавно. – И ты знаешь говорить так не об устройстве нашей семьи, ее правилах и так далее. Я думаю этим мы вполне сможем заняться в какой-нибудь более удобный день или вечер.
Смешок. Снова взгляд в окно. Говорить по душам? Да, хотелось, но сил не было никаких, было не понятно насколько близко браться должны общаться, что сказать друг другу в этот самый тяжелый момент их сложной жизни. Вот только… Дальше то что?
- Знаешь я абсолютно не знаю, что же тебе предложить то и вообще о чем можно с тобой говорить, Раба. И это действительно бесит.

Рабастан какое-то время молчал, просто глядя на брата снизу вверх. От такого сравнения он слегка... Растерялся? Пожалуй, да. Когда Рудольфус взъерошил ему волосы, он слегка вздрогнул. Едва заметно, совсем чуть-чуть, просто вспомнив, как это часто делала мать. Но сейчас не время предаваться ностальгическим воспоминаниям.
- Знаешь... А я не такой милый и невинный, как тебе кажется, - Рабастан слегка усмехнулся, чуть ему улыбнувшись и наконец-то поставил пресловутую бутылку с тыквенным соком на стол. И даже с каким-то облегчением чуть встряхнул уже свободными руками и положил их на колени. Однако, тут же достал из кармана флягу с огневиски. Чисто машинально.
- Ты будешь? - спросил Лейстрендж брата, все еще не отводя от него взгляда и протягивая ему свою только что извлеченную на свет заначку. - А о чем поговорить... Это и правда так трудно?
Рабастан внимательно всматривался в его лицо, стараясь скрыть свой промелькнувший испуг. Он знал, насколько Руди непредсказуем и надеялся, что сейчас не вспыхнет новой ссоры.

Чужой. Совершенно чужой мальчишка. Только вот похож, но ужаса и есть в нем что-то от этого семейного Лейстренджевского темного безумия, этой сумасшедшей любви к свободе и раскованности. Подумать только! И они братья. Братья по крови, даже не на дружбе или словах. И…Знают друг друга хуже, чем можно представить. Рудольфуса лучше знали девушки на одну ночь, они и те знали, как с ним общаться, все его опасные места. Его болевые знал, разве что, Люциус, но на то он и лучший друг. А этот человек… Слишком далекий. Вот так и поговорить то не о чем, точнее, наверное, обо всем, но не ясно.
- После того, как отец застал меня с очередной девушкой, он все равно сказал, что для него я невинный наивный мальчишка с синдромом расстройства личности – не более и не менее. Ничего страшного. Не перепугаюсь. – Отступил на шаг, понимая, что буквально смотрит на братишку сверху вниз, а это, какое-никакое, давление, которое оказывать на младшего сейчас откровенно не хотелось. Никакого просто желания принуждать его к чему-то. Конечно, сорваться на брате было почти святым: да и больше не на ком. А Рабастан примет, смолчит, да разве что в ответ устроит что-нибудь менее приятное, чем кофе в кровать, хотя вот последнее, желательно вместе с чашкой, иногда очень было нужно не от каких-нибудь домовиков, а от родных и близких. И тогда бы Руди, может, не вырос бы настолько отстраненным, эгоистичным и злым. Злым даже не по детским определениям.
- Буду ли я? Конечно, как будто бы есть варианты. Я же не что-нибудь такое… Эванс-подобное – Презрительная улыбка при воспоминании о маглорожденой. Отступив на шаг, сел снова глядя на парня. – Действительно сложно.

Буря миновала, ссоры не произошло. Значит, можно разговаривать дальше. Вопрос "О чем?" Рабастана в общем-то не волновал. Ему обычно было просто поддерживать разговор, особенно с девушками, которые фактически сами прыгали к нему в постель уже после непродолжительной беседы. Или друзьями-однокурсниками, с которыми они болтали о самых обычных вещах. Или с теми, кто ниже его по возрасту, происхождению или материальному статусу. С теми и разговоры были недолгими. Но Рудольфус не был ни тем, ни другим, ни третьим и это немного осложняло дело. Но Рабастан надеялся на свой горячительный напиток, который поможет сейчас держаться чуть непринужденее. Он сделал глоток и протянул его брату.
- У нас дома, что ли? И сколько тебе тогда было? - почему-то он зацепился на первые слова, сказанные братом. Захотелось увести его от темы его, Рабастана, невинности, пушистости и... чего там еще? Кажется, непросто будет доказать старшему, что он уже взрослый, но можно будет попытаться. Во всяком случае, у него была к нему одна-единственная просьба, уже давно, уже не первый год. И в этом году он даже рискнет ее озвучить. Вполне возможно, что даже сейчас. Если у них, разумеется, наладится разговор.

Рудольфус позволил себе пару секунд воспоминаний. Та девушка – статная блондинка из чистокровной семьи, их дом, его особняк. Это все было так забавно, пока Блейк не застал их в один из самых важных моментов, когда они целовались уже после нескольких часов любви друг с другом. Она была нечто в постели. Так, что еще не искушенному тогда Лейстренджу это снесло все самообладание. Правда, после, она не раз говорила, что хотела бы повторить, даже если он будет таким же не опытным как в ту ночь и их снова застукает отец. Но вот она тает в воспоминаниях, так как на второй круг по девушкам придется идти лишь в этом году, разве что когда ему удастся соблазнить кого-нибудь из новеньких.
- В лето перед моим тринадцатилетнем – честно признался, запрокинув голову и устраиваясь поудобнее на сиденье дивана, глядя на брата внимательно. – Она была блондинка с довольно известной фамилией, но это все пространные обсуждения. Впрочем, можешь рассказать, когда был твой первый раз. Это будет довольно интересно. Вот, кажется, разговор начинал ладиться более мене, ведь все это было с одной стороны невыносимо сложно, а с другой невыносимо тяжело ведь было не ясно как продолжать разговор дальше. Взяв из рук брата сосуд с алкоголем, Рудольфус сделал глоток. Может так будет проще вести этот разговор.

Слушая брата он понимающе кивал и улыбался. Уж о чем, так о девушках Рабастан был всегда поговорить. Хотя бы для начала с братом. Если пока кроме этой они не могут найти общих тем. Которые неприменно придется искать, никаких сомнений. Но пока его устраивало то, что было сейчас.
Он протянул руку, забирая у брата обратно фляжку и делая довольно большой глоток, собираясь с мыслями. Он хорошо помнил третий курс и свою первую и единственную влюбленность. Ему было тринадцать, ей - семнадцать. Он был на третьем курсе, а она на седьмом. Как это все случилось? Случайно. Он просто застал ее в пустом классе, одну. Она в кои-то веки была там одна. Без подружек. Без своего парня. И они даже не разговаривали. Просто занялись сексом.
- На третьем курсе с... Нет, я не помню ее имени. Уже и лица, - фыркнул Рабастан, делая еще один глоток и протягивая выпивку снова Рудольфусу. Врет, разумеется, врет. Он помнит ее, и запомнит надолго. Он уже ничего к ней не чувствовал, но запомнит ее навсегда. В отличие от большинства подружек, у которых он даже не спрашивал имени. - Я лажал по-страшному и дико смущался, хотя сейчас в это трудно поверить. Но в итоге у меня получилось...
Он замолчал, слегка ошарашенный малой частью собственных откровений. Он часто обсуждал достоинства девушек, как и внешние, так и постельные, но про свой первый опыт раньше не рассказывал. Тем более, старшему брату.

Брат пил и более того, брат повторял его глупости. Нет, ну надо же делать такие поразительные вещи и ошибки. Бывает же всякое в жизни, но что бы так. Оба Лейстренжа да по одним и тем же граблям. Вот что значит – родители не давали братьям обмениваться опытом. Как это пожалуй забавно: сидеть вот тут, разговаривать о всем том, что стоило бы обсудить как можно раньше.
- Скажи еще кое-что – с каких пор ты потребляешь алкоголь? Особенно вот так. Не вино же даже и не что-то попроще, типа сливочного пива. – Посмотрев в его глаза Рудольфус вздохнул. Его аристократическое я от алкоголя куда-то спряталось, но и не только оно. Все о чем думалось, это что же делать с Беллатрисой. Такой родной, любимой, красивой и далекой, как той, что умудрилась обломать ему планы на шальной седьмой курс.
- Кстати, у нас кажется много новеньких. Есть кто-нибудь симпатичный? – попытался сразу отвлечься от того, что бы думать о Белле. Первое что пришло в голову было как раз пришествие новичков.

Поймав взгляд старшего, Рабастан вздохнул. Что-то ему подсказывало, что за всю его жизнь ему еще не раз придется выслушивать недовольство Рудольфуса на тему того, что его младший брат пьет больше, чем полагается. Но уже ничего не хотелось менять. Он не был привязан к алкоголю. Хотел - пил, не хотел - не пил. Он быстро пьянел и быстро трезвел, и не видел в этом никакой большой проблемы. Но, кажется, брат думал иначе.
- С тех пор как... умерла мама, - тихо ответил Рабастан, вовремя осекшись и не уточняя, каким же образом. Нет, он уже давно простил Руди за то, что тот оставил его без женщины, которую он любил больше всех. Но тогда, в течении года, он его ненавидел и пытался залить свое горе случайно доставаемым алкоголем. И никто ничего не замечал. Но Рабастан и не хотел, чтобы видели его состояние. Эту слабость, недостойную чистокровного аристократа с дерзким характером. Эту слабость, из-за которой могла полететь к дементорам его репутация. Ни в коем случае.
- Я бы сказал, что есть... - брат переменил тему и по лицу Рабастана тут же расползлась похабная улыбочка, стоило ему вспомнить ту самую красотку, котора буквально свалилась ему в руки. И планировал познакомиться с ней поближе.

Прошел мимо староста. Кто-то из пятикурсников кажется их факультета, но разве же важно? Постучал в дверь, сказал, что поезд прибывает через пару минут. Рудольфус усмехнулся. Не место для разговоров поезд, правда, ведь. Лейстрендж встал, поправил на себе мантию, посмотрел внимательно на брата.
- Потом договорим. Думаю, найдем время, да братик? – Что-то уже чисто аристократическое мелькнуло в его голосе и взгляде. Отстраненное и холодное. Рудольфус подошел к двери купе и на пару секунд остановившись, развернулся, посмотрел на брата.
- Не в обиде? По крайней мере надеюсь на то, что тебе больше не на что и что между нами больше не осталось недопонимании касательно всего того, что произошло в последнюю неделю лета. – Усмехнувшись Руди закрыл за собой дверь купе. На пару секунд оперевшись на нее спиной он закрыл глаза. С братом было сложно и дальше светило быть еще сложнее, еще труднее. Но.. Надеяться на то, что они поладят, пожалуй, стоило. Как можно скорее разберутся в общих темах и порядке в головах и доме.

Разговор пришлось прервать. Не сказать, что это очень задело Рабастана, просто не любил прерываться. Ну ничего, они с братом обязательно еще поговорят. У них впереди много разговоров. От них никуда не деться. И сейчас Лейстрендж был благодарен Малфою за разговор пару дней назад. Посмотрев на поведение брата, он невольно улыбнулся. Трудно им пока душевно разговаривать, очень трудно. Но еще все будет впереди. Не сегодня.
- Иногда он такой серьезный... Прямо до тошноты, - юноша хмыкнул, делая последний глоток огневиски и поднялся на ноги. Сообразив, что не стоило делать это так резко. Впрочем, не первый раз в начале учебного года он наблюдал эти распредения не шибко трезвым. Да и не последнее, наверняка.
Вещи, к счастью, уже тащить не приходилось. Заметив приближающуюся в окно платформу, Лейстрендж вышел из купе.