29.08.1971. Непечатная правда

Рудольфус ощущал себя словно вне событий. Вне означало то, что все проплывало мимо глаз, словно бы и не существовала, или метла разогналась так, что все плыло, но при этом плыло поразительно медленно. Это было неприятно. Такое ощущение, как будто бы Руди был пьян. Сама ситуация его одурманила. Безнаказанность во всей ее красе ударила в голову юного мага.
Преодолев путь от ворот дома до прихожей, Лейстрендж, теперь уже окончательно старший, остановился, прислонился к только что закрытой за ним входной двери спиной и выдохнул. Только сейчас парень обратил внимание, на то что его бьет озноб и такой себе не хилый. Колотит так, как после первого убийства, а ведь… Тогда было сложнее. Слабую женщину, да еще и не за что…
- Рабастан, Твою ж… - Рудольфус позвал громко, впрочем, магия всегда позволяла в любом конце дома услышать даже самый тихий призыв. Этот тихим назвать – обидеть чуть не оглохшего домовика, который вышел встретить хозяина.
Руди скинул на это создание, которого даже рабом называть было как-то невероятно противно, мокрую на сквозь куртку, оторвался от двери и сделал шаг. Его пошатнуло и он снова прислонился к стене. Что тут началось!
- Хозяин пьян? – поинтересовался домовик. Эти мерзкие создания на удивление быстро ориентировались при смерти одного господина, и адаптировались к необходимости подчиняться уже другому магу. Однако, в целом все обитатели дома были, если это слово применима к такому межрасовому различию, повелителями у этих мерзких на вкус Руди созданий. Они и прежде слишком часто лезли в вопрос о состоянии сознания мага, или же его брата, но теперь… Это еще больше отвращало. Ну, хоть портреты промолчали – и то благодать.
- Трезв. – Отозвался Рудольфус. Он не имел привычки общаться с низшими по рангу существами, а вот отмечать что-то вслух для самого себя было обыденным делом. – Еще…

Рабастан отшвырнул газету, в которой говорилось о том, что его отец убит. Пусть он уже несколько часов не читал ее, но просто держал в руках, сам не знал зачем. Он встал с кресла и посмотрел на семейное древо, где к имени "Блейк Лейстрендж" прибавилась и дата смерти. Сегодня. Что же ощущал его младший сын? Трудно было сказать. После убийства матери его собственным братом, он был готов и к чему-то такого. Скорее, он сейчас чувствовал равнодушие. И то, что сейчас все будет по-другому. Лучше? Хуже? Время покажет. Но факт есть факт - теперь они живут вдвоем. И с этим надо смириться.
Кстати, о Рудольфусе... Охранные заклинания Лейстрендж-Холла сработали, показывая, что тот вернулся домой. Больше уже было некому, а на чужих они реагируют по-другому. Так и есть. Старший брат его окликнул и Рабастан немедленно вышел из комнаты, направляясь туда, где сейчас находился Руди. Разговора было, естетсвенно, не избежать, а значит предстоит "веселый" вечер. Лейстрендж надеялся, что обойдется в этот раз без демонстрации непростительных заклинаний на нем самом, но кто знает, какое у брата настроение. Уж отнюдь не самое лучшее. Тем более, сейчас он кое-что подозревал, в чем хотел убедиться лично. Вполне возможно, что он рискует. Но удержаться сложно.
- Погода отвратная, - зачем-то констатировал Рабастан, остановившись в дверях прихожей и глядя в сторону окна. Да, в такую погоду демонстративно сбежать из дома в случае ссоры - явно будет не лучшей идеей. Значит, надо постараться этого избежать.
Рабастан прислонился к дверному косяку проема и наконец-то перевел взгляд на старшего брата, которого можно было уже выжимать.
- Это ты... да? - вот так коротко прозвучал его вопрос. Разумеется, Рудольфус поймет, что его младший имеет ввиду. Уж явно не то, что он сомневается, кто перед ним. Как ни странно, Рабастан еще не добрался до огневиски. Пожалуй, намеренно. В голосе - ни обиды, ни обвинений. Совершенно обычный, будничный тон, будто Лейстрендж спрашивал, что домовики приготовили на завтрак. Кстати, о домовиках... Один-единственный, что находится в прихожей, тут же испарился, правильно сообразив, что братьев лучше оставить наедине.

Несколько секунд ушли у Рудольфуса на осознание смысла вопроса. Конечно он это он и все такое, и наставит брата на путь конкретных вопросов, пожалуй, следовало, впрочем, сейчас им обоим явно вот только этого и не хватало. Итак, уже в голове бардак. Еще полторы секунды прошли, пока Лейстрендж погасил в себе мысль «Ну вот мы и остались вдвоем». Он молча прошел мимо брата, хотя идти ему пока было тяжело. Все еще порядком мутило и перед глазами рыло, не говоря уж о мокрой одежде, которая мешала, но как-то не попадала под внимание.
Гостиная встретила теплом и уютом. Прежде отец всегда приказывал топить камин до самого наступления лета без перерыва самых первых холодных дней. Пожалуй, стоило взять у него эту привычку, так как сейчас тепло оказалось очень кстати. Все так же, молча, был открыт один из сервантов. Пока доставал бутылку очень хотелось послать к черту манеры и пить из горла. Правда, алкоголь не выход для мага семнадцати лет, но сейчас было не до самобичевания. Не укорять же себя в таком типично поиске покоя. Наклоненный бокал, блеск жидкости на дне. Второй, поданный брату, пока проходил мимо во второй раз. Только буквально рухнув в кресло и сделав первый глоток, Рудольфус заговорил.
-Смотря, что ты в целом имеешь ввиду. Если я верно понял твой вопрос, то ты и сам догадываешься об ответе. – Еще глоток. Больно обжигает горло. Конечно, это не вино что бы легко получалось пить и Лейстрендж даже морщиться с непривычки – Я.
Стало даже как-то интересна реакция брата. На какую-то долю секунды мелькнуло что-то обиженное из серии «мы слишком плохо друг друга знаем. Будто и не братья вовсе». Потому, отовравшись от изучения желтоватой жидкости в бокале, Руди внимательно посмотрел на брата, словно пытаясь проникнуть в его душу, понять все, что произойдет дальше.
- Или ты думаешь, он бы позволил кому-нибудь другому сделать это так тихо и легко? – Болезненная улыбка скользнула по губам Руди. Именно эта легкость убийства больше всего не давала ему покоя. Он был просто не готов убивать так масштабно, да и если мать тогда в прошлом была ему чужой, то отца он любил. Вдобавок, можно говорить о том, что оборвать чью-то жизнь просто из злости – еще не норма для Лейстренджа-старшего. – Позволь тебе напомнить, что наш отец был один из сильнейших магов и ко всему начальник отдела тайн.
Новый взгляд в напиток наполнен какой-то горестью. Предстоял серьезный разговор с братом, и откладывать его не было смысла именно потому, что все это очень сложно. Проблемы же, как многим известно, имеют свойство накапливаться, налипать друг на друга, наслаиваться и в итоге представлять из себя слоеный торт: нижний корж не вынешь, а снимая верхний все равно измажешься в креме. Точек над всяким буквами сегодня придется поставить много, но сначала… Рудольфус даже не знал, стоил ли объяснять брату причину, подробности, или же ему это не надо. Не знал, как брат теперь к нему отнесется. Рабастан все-таки воспитывался матерью и далеко не в традициях дома Лейстренджей. Может, если бы они росли вместе, можно было бы быть уверенным в том, что он поймет и поддержит, и то – еще ребенок. Совсем. Не то, что физически, но морально и в глазах Руди – да. Можно было даже ждать сейчас попытки отомстить брату за то, что тот оставил их обоих без семьи. Или какой-нибудь яркой драмы. А можно было нарваться и на спокойствие и рассудительность.
-Может, сядешь? Или же я теперь не достоин большего, чем наблюдение от косяка двери? – В голосе мелькнули угрожающие нотки. Это расстояние и поза младшего начинали раздражать Рудольфуса. – И пить, я так понимаю, ты не будешь? А то вдруг я тебя отравлю? Расслабься, не мои методы.

Рабастан машинально перехватил бокал из рук брата, не сводя с него взгляда. Что же читалось в глазах младшего Лейстренджа? Недоумение? Обида? Страх, что он может быть следующим? Трудно было сказать. На мгновении ему показалось, что он находится в чьем-то чужом Омуте Памяти, наблюдая за ситуацией со стороны, что это все происходит не с ним, а он сейчас поднимется и вернется в реальный мир. Данная иллюзия казалось спасительной, но слизеринец был не глуп и прекрасно понимал, что это не Омут Памяти, что это все происходит на самом деле, здесь и сейчас и, да, именно с ним.
- Я догадывался, что это произойдет, - сказал Рабастан, все еще глядя на брата. Действительно, после смерти матери он ожидал, что следующий на очереди отец, а потом... Об этом не хотелось думать. Не то, чтобы Рабастан действительно боялся брата или смерти, но, Мерлин задери, он же только что почувствовал вкус к жизни! И теперь его терять никак не хотелось, ведь еще год, и он станет взрослым, а еще через два - наконец-то выпустится из Хогвартса. Хоть ему там нравилось, учеба уже порядком утомило, но учиться плохо и забрасывать занятия он просто не имел права. Иначе Рудольфус точно убьет. От этой мысли по губам скользнула легкая, но какая-то горькая улыбка - сейчас Рабастану было не до веселья.
После вопроса старшего брата, Рабастан покосился на бокал. А, ну да. За это короткое время он уже умудрился о нем забыть.
- Ладно, - хмыкнул Лейстрендж. - Не чокаясь.
Сев в кресло, он приподнял бокал и сделал глоток. Теперь, когда он оказался прямо напротив Рудольфуса, он напротив, отводил взгляд. Сейчас Рабастан был растерян, и не знал, что говорить. Поэтому он ожидал, когда заговорит его брат.

Наблюдая за парнем, Рудольфус думал о том, что жизнь в целом сложная штука и оставила их вдвоем. Оставила рукой самого же старшего мага. У лейстренджей конечно богатая традициями история и законы семьи никто не отменял, но можно же было бы сделать это позже. Руди еще и сам не готов был подставлять себя под удар, но больше был не в состоянии убивать. Отца. Эта мысль надорвала сознание парня, которое и без того было в крайне шатком состоянии. Снова проскочила злая улыбка.
-Конечно это же мой долг. И еще раз, очевидно, ведь пьем за мертвого – Отстраненным голосом. Глоток и жидкость даже как-то жжет. Пожалуй это самое неприятное в таком состоянии.
- Нам с тобой о многом надо поговорить. Ты же прекрасно понимаешь – теперь будут немного другие порядки. Меня далеко не все устраивало в политике отца, но особенно в том что касалось тебя. Мне нужен достойный и прекрасный брат, а не маменькин сыночек – Смешок. Укоризна во взгляде, наблюдая за Рабастаном. Просто вспомнил, какие он делал глупости и за что конкретно стоило бы его наказать. – Поверь, ты не останешься один…
Ласковая улыбка. К отцу точно не придет стыд за старшего. Лейстрендж смотрит на брата и думает как его наставить на путь истинный. Или просто как не стать из брата ужасом всей жизни.
- С чего начать разговор с тобой я просто не знаю. Есть мысли, а? Хочешь что-то спросить? – Судорога сводит тема Рудольфуса пока тот говорит. Внутри все выламывает и вымораживает, а перед глазами мертвенно бледный призрак отца. Мать пугала его так почти два с половиной месяца являясь перед глазами. Отца он обожал, так что видимо будет куда сложнее. Отец был не только святым и единственным воспитателем. Блейк просто и искренне отдался сыну воспитывая его, и все чем был теперь Руди - его рук творение.

Пока они пили, Рабастан попытался разобраться в собственных чувствах и ощущениях. Юному магу оставалось только одно - смириться и жить дальше. Все равно мать он уже потерял, а теперь старший брат - глава семьи и это было даже лучше. Нельзя сказать, что Рабастан не любил отца, он его просто не знал. Поэтому и страдать нет смысла. Просто это все случилось внезапно, хоть и ожидаемо. Таким образом, младший Лейстрендж спокойно сидел в кресле и допивал огневиски, пока Рудольфус вновь не заговорил. От сказанного у Рабастана перехватило дыхание и он чуть не поперхнулся алкоголем. Маменькин сынок?! Он не ослышался? Рудольфус действительно его так назвал? Действительно сравнил его с хаффлпаффскими мягкотелыми придурками, которые всю жизнь стараются угодить своей мамочке, прячатся за ее юбку и без ее разрешения даже чихнуть не могут?
Спокойная расслабленность сменилось яростью. Лейстрендж-младший тут же вскочил на ноги и с силой грохнул недопитый стакан с выпивкой в пол, позволяя осколкам разлететься, куда им вздумается и даже не обратил внимание, что один из них остался в его руке.
- Не смей меня так называть! - выкрикнул он, глядя на брата уже сверху вниз. - Что ты обо мне знаешь, а?! Ты хочешь знаешь, чем я занимаюсь, когда ни наши родители, ни ты, этого не видите? Ты хоть знаешь, по чьей вине гриффиндорцы теряют баллы в школе? Кто зачинщик большинства драк в школе и соперников в квиддиче, которые перед матчем оказываются в Больничном крыле - ну разумеется, совершенно случайно?
Последние слова Рабастана прозвучали даже с каким-то злым сарказмом, а последний вопрос брата он пропустил мимо ушей, все еще буравя его яростным взглядом и сжал руки в кулаки, не замечая, как осколок режет ему руку и кровь капает на ковер. Лейстрендж насилу подавил в себе порыв не бросаться на Рудольфуса, в глубине души понимая, что не время для драки, но эмоции сдержать не смог.

Рудольфус смотрел на брата и думал, что тот даже внешне похож на мать чем-то. Черты лица видимо вот такие. Хотя явно популярный парень. Есть и будет. В этом есть своя некоторая прелесть. Его бы сейчас только успокоить. Такие чертики на памяти Руди в глазах брата появлялись лишь единожды и уж оно того стоило – посмотреть, но лучше больше не вспоминать. Весь монолог брата Руди выслушал как-то отстраненно, что не удивительно, ведь его все еще терзал призрак убитого отца. Он услышал только что-то про гриффиндор, квидич. Захотелось напомнить, что гриффиндор не враги, а методы это все не для аристократа, но…Он действительно не совсем вникал в речь брата. Просто медленно встал, отставив бокал. Внутри все клокотало почти ураганом. Он злился, был раздражен и просто не представлял, что он теперь сделает с этим мелким. Развеет по ветру точно. Однако, пока он дошел до брата тот самый шаг немного остыл.
Звонкая пощечина и тихое, на полу-срыве голоса «Crucio». Не максима, не ультима, но достаточно что бы показать брату кто в доме главный и ткнуть его носом в его место. Да и старший Лейстрендж все еще не отошел от того, как его довел отец. Вовремя и кстати перед глазами явился призрак отца снова. Он смотрел с укоризной и вся злость куда-то утекала, скрывалась вместе с морозящим ощущением. Следом рядом с призраком Блейка явилась мать. Реди не мог понять одно – почему в их взглядах столько нежности и любви, хотя он и уничтожил их. Только голос отца в ушах зазвучал слишком отчетливо – «Ты нужен ему, он тебе. Успокойся. Ведь это твой единственный близкий». И чудом Лейстрендж остановился. Его рука замерла на половине кастового движения Tormentio и сменила направление.
- Finite Inkantem- Шепотом, теперь уже близким к простому удивлению. Нагнувшись к брату, Руди подает тому руку, предлагая опереться на себя и глядя на окровавленную руку брата. Поймав запястье, Рудольфус как-то отключился от своей злости, вытаскивая аккуратно пальцами кусок стекла из руки брата. Кровь течет по руке, по их рукам обоих. Рудольфус вздрагивает и вспоминает, что его руки уже итак в крови его семьи. Теперь же еще физически.
- Больно? – поинтересовался он, наклоняясь, и, с сумасшедшими глазами, слизнул капли крови с руки брата. Юноша опустился на колени перед младшим. На его памяти так было только единожды. Когда умерла мать. Он стоял перед братом на коленях, утирал его слезы и извинялся бесконечно долго… Сейчас он аккуратно прижимал к себе руку Рабастана, обводя краем пальца рану и вспоминая заживляющие заклинания.

Сначала Рабастан даже не понял, что произошло. Резкая боль в щеке, которая потом заполнила все его тело. Не удержавшись на ногах, слизеринец сначала упал на колени, а потом и вовсе свалился на пол. Лейстрендж издал сдавленный крик, который тут же поглотил раскат грома за окном. Ощущение, что все его внутренности разрывают на куски, желание кататься по полу, чтобы избавиться от этой адской боли, но - невозможность, которая этого не позволила. И только когда боль отпустила, Рабастан понял, что с ним случилось. И даже удивился тому, что все еще жив. Он уже лежал на полу и подняться не было сил. Да и желания. От пережившего заклятия, прилетевшего к нему рукой брата еще немного трясло. Свободно сидящая рубашка уже беспорядочно висела, чуть сбившись набок, волосы растрепались, а глаза моментально повлажнели от напряжения, охватившее все тело до этого. Юноша тут же отвернулся, чтобы брат этого не видел. Противно было находиться в таком унизительном положении. Противно и обидно. Хоть и не в первый раз, и скорее всего, далеко не в последний, но теперь Рабастан был готов взбунтоваться. Строптивый и взрывной характер уже говорили о себе и он не хотел позволять старшему брату так с собой обращаться и хотел хоть какого-то уважения.
"Да мало ли, что ты хочешь?" - ехидно шепнул ему внутренний год, отчего Рабастан поморщился. Сейчас на него навалилось какое-то странное подобие апатии. Но вопрос брата он, тем не менее, услышал.
- Да иди ты... - равнодушно и чуть хриплым голосом ответил он Рудольфусу, вновь поворачиваясь к нему и кидая на него раздраженный, но уже уверенный взгляд. Пожалуй, сейчас глаза - единственное, что было в нем более-менее живым и выражали все эмоции, которые творились на душе у Рабастана. Он не обратил никакого внимания, но позволил Руди взять его израненную руку и только когда из него вынули осколок, почувствовал боль и поморщился. Однако, когда Рудольфус слизал кровь с его руки, почему-то полегчало.

Рудольфус чувствовал себя сейчас не то что бы ответственным за боль брата, но понимал что он не прав, что сейчас не время срываться на последнем родном человеке. Пока пальцы скользили вокруг открытой раны, Руди шептал:
- Anestesio – Пауза, что бы сосредоточиться, палочка перемещается в руку, которой гладил ладонь брата – Episkey
В тот момент Рудольфус обнаружил несколько неприятных синяков на теле брата. Он с трудом вспоминал колдомедецину, так как это далеко не его специальность. Он просто был слаб в таких заклинаниях и идеально выполнял лишь Энервейт, который был необходим для того, что бы не причинить вреда лишним людям. Наконец, странное и сложное заклятие, которому в порядке общего бреда учил отец, всплыло в голове.
- Askleppio – Почти шепотом.
Рудольфу аккуратно касался руки брата, убеждаясь, что все сделал правильно. Этот приступ сентиментальности был ему совершенно не понятен. Он никогда не отличался любовью к семье, к таким вот странным традициям. Просто сейчас что-то неестественно сжалось в груди при виде того, как брат побледнел, как он рухнул на пол к ногам Лейстренджа-старшего, как он кривился, как слезились его глаза.
Показалось, что стоит извиниться перед братом, но наследник дома Лейстренджей совершенно не умел это делать, да и учится как-то не тянуло. Он привык, что его понимают без слов во всех его начинаниях, будь это извинения или просто желание пообщаться. Сейчас казалось достаточно виноватого голоса, которым были произнесены заклинания.

Было ощущение, будто он какое-то время бултыхался под водой, а теперь вынырнул. Боль отпустила, кровь перестала течь, а на смену злости пришло удивление. Он не ожидал такого поступка от старшего брата. Более того, Рабастан в принципе не ожидал, что способен на такое. Он настолько удивился, что даже пропало желание ехидничать, ругаться или поливать Рудольфуса грязью. Наверное, даже стоило сказать ему спасибо, но гордость Рабастана Лейстренджа была сильнее этого. По крайней мере, пропало желание все крушить. Такой вот своеобразный способ успокоиться. Лейстрендж приподнялся и наконец-то принял сидячее положение. Далее по их обычному сценарию он должен был встать, выйти на улицу, захватив метлу и хлопнуть дверью. А потом и провести несколько дней у кого-нибудь из нынешних девушек и вернуться как ни в чем не бывало, когда старшего отпустит, но эта отвратная погода слала к гиппогрифу все его замыслы. Значит, с красивым жестом придется подождать. Захотелось еще выпить. Собственный стакан был разбит вдребезги и чинить его не хотелось. И сейчас, в кои-то веки перед лицом Рудольфуса, ему захотелось сделать что-то вызывающее. Дотянувшись до палочки, которая отлетела чуть в сторону (хорошо еще, что не сломалась), Рабастан указаю ею на сервант, который был все еще открыт.
- Accio бутылка огневиски, - едва слышно произнес младший Лейстрендж, спустя пару секунд заполучив вожделенную добычу. Стук волшебной палочкой по пробке - и теперь уже ничего не мешало ему жадно вливать, с легкостью, с которой дети пьют тыквенный сок, в себя жидкость, которая приносила ему огромное облегчение. Опустошив таким образом примерно треть бутылки, Рабастан решил, что жизнь прекрасна и можно продолжать беседу с братом.
- Насчет вопросов... - опьянение к нему пришло мгновенно, хоть взгляд пока и фокусировался, а речь звучала внятно несмотря на то, что в ней слышалось, что Рабастан уже нетрезв. - Для начала я спрошу вот что... Что ты вообще знаешь о своем младшем брате?
Заданный вопрос подкрепился легким смешком и чуть дерзким взглядом, который тут же сменился на заинтересованный. Рабастан смотрел брату в глаза, ожидая ответа.

Рудольфус шокировано смотрел на парня. Он все еще видел брата ребенком. Тем шестилетним мальчишкой, который налетел на него в коридоре их поместья, когда Руди просто хотел поздороваться с отцом прежде других людей в доме. И тут эта внезапность – такой родной, но прежде совершенно не известный мальчишка. Глупая драка, паденье с лестницы кубарем под ноги отцу. Блейк тогда их даже не наказал – просто смеялся. И вот сейчас Лейстрендж сам поднял руку на брата. Не то что бы в первый раз – он часто срывался на младшем, когда отец окончательно доводил своего наследника до реального желания кого-нибудь убить. Тогда от убийства брата многое останавливало, но плачущий брат для него никогда не был тем самым стоп краном. А теперь сработала какая-то ответственность. Необходимость помочь, поддержать, снять боль. В горле щемило от необходимости извинится, но гордость была как обычно сильнее.
Эта бутылка, глоток… Так словно брат делает это постоянно. Даже у Руди, с его привычкой иногда потреблять алкоголь, это не могло получиться. Он так и просидел в шоке до самого провокационного вопроса брата. И тут его…Его сильно переклинило.
-Знаю? Я о тебе? Уж точно не то, что ты в свои шестнадцать пьешь больше, чем наш отец в сорок семь! Я о нем знаю… А что ты обо мне знаешь? Что? Помимо того что я твой брат и по совместительству немного убийца? Знаешь? Вот именно, что тебе тоже нечего сказать! И не стоит не предъявлять претензии. В отличии от тебя я только десять лет назад узнал, что ты вообще есть!
Рудольфус подскочил на ноги, глядя со злобой на брата. Он с трудом одергивал себя, что бы не скастоват что-то страшное. И снова куда-то делась та забота о брате, которая была до этого вопроса.
- И ведь стоило попробовать найти с тобой общий язык! Попробовать как-то поладить. И ты делаешь вот так… Прелесть братик. Ты никогда не думал, что помимо тебя кто-то есть? Что ты не один такой! Хотя конечно твоя мамочка явно отбила у тебя ту самую часть, которая отвечает за любовь к семье.

Рабастан и не думал, что ему эту дерзость спустят. Более того, если бы это случилось, мир перевернулся бы. Однако, про себя не мог удовлетворенно не отметить выражение лица брата, когда он сделал настолько большой глоток. Так-то, Руди, твой младший уже не ребенок. Видимо, придется с этим смириться. Но вслух он этого, конечно, не сказал. Он уже удивленно смотрел на Рудольфуса, который вновь сорвался. На этот раз хотя бы словесно. Но это еще пережить можно было.
- Едва ли я пью больше, просто у меня талант, - явно неудачно пошутил Лейстрендж. Даже улыбнуться не получилось. Сейчас ему хотелось одного - чтобы брат успокоился. Но как его успокоить, он даже не представлял. Если Рабастана Лейстренджа разбудить среди ночи и спросить о пяти действенных способов о том, как успокоить истеричную девушку, он тут же разом выдаст десять. Но о том, как успокоить впавших в бешенство старших братьев, он даже не мог себе представить. Ну не было у него такого опыта в жизни. А теперь, видимо, придется приобретать.
"Он прав - мы и правда ничего не знаем друг о друге", - мелькнуло в его голове и он даже как-то виновато потупил взгляд. Как часто делал, когда поднимался после издевательств Рудольфуса. Но сейчас это вышло машинально и скорее по привычке. Что бы не происходило, брата он уважал и даже стремился на него походить. По крайней мере, в том, о чем он знал. Вот только убивать не пробовал. Пока. Чуть дрожащими руками он снова поднес бутылку ко рту и сделал еще один глоток. На сей раз меньше.
- Руди... - Рабастан поднял взгляд, уже спокойнее и серьезнее глядя на старшего брата сверху вниз. - Не кричи.
В голосе была скорее просьба, но от нее хотелось прикусить себе язык. Молодец, ничего не скажешь. Лучше ничего не мог придумать.

Рудольфус с сомнением смотрел на брата. Было даже такое ощущение, что он не просто на грани срыва, он готов остаться совсем один. Руди просто еще не отошел от убийства отца. Он все еще переживал это в глубине души и тут такие неприятные… ответы брата. Все это просто по настоящему злило, вводило в состояние крайней агрессии, но проблема была не в этом. Брат для него был по настоящему мелким, ребенком, который почему-то умудрился его разозлить Почему вообще вся семья в какой-то момент могла вызвать такое шикарное слепое бешенство. Рука с палочкой с трудом была остановлена самим же Лейстренджем.
- Не кричи? – Он усмехнулся, склоняясь к брату, буквально выдирая у него огневиски из рук и встряхивая за шиворот – Я еще не кричу. Да и на тебя не кричать надо. Тебя воспитывать надо, твою мать
Злобно, почти срываясь на рык. Пара секунд и он отталкивает брата. Делает глоток огневиски, едва заметно жмурится – у него не большой опыт питься алкоголя – и садится в кресло. Рудольфус запрокидывает голову, тяжело дыша и пытаясь успокоится. Пальцы нервно теребят палочку, сам маг повторяет:
- Enervate, Enervate – Становится легче. Злость отпускает.

Действия брата окончательно вывели Рабастана из себя. Очередной крик, снова падение на пол, на этот раз от того, что его тряхнули... У него было ощущение, что обращаются с ним еще хуже, чем с домовым эльфом и эмоции были соответствующие. Внезапно Рабастану стало обидно, за то, что он родился вторым. Возможно, если бы он был первенцем, с ним бы обращались лучше. Отец бы не смотрел на него как на пустое место, и к матери он не был бы настолько привязан. И уж если бы у него был младший брат, он бы никогда не поднял на него руку.
- С меня хватит, - обиженно зашипев, Лейстрендж поднялся на ноги, чуть шатаясь и хватаясь за спинку кресла, в котором еще недавно сидел. Плевал он сейчас на эту мантикорову погоду, главное - подальше, подальше отсюда. Подальше от пустого мрачного особняка, подальше от психованного страшего брата, по сравнению с этим дождь казался просто раем. Жаль, что не успел собрать чемодан, а значит, придется утром первого сентября за ним вернуться. Метла, кажется, стояла в прихожей. Куртка там же, палочка при нем. Рабастан в который раз пожалел, что пока еще не умеет аппарировать. А теперь, видимо, придется полетать при "нелетной" погоде. Ну и к дементорам! Все же лучше, чем оставаться здесь.
- Я ухожу, вернусь первого, - он бросает на Руди, уже сидящего в кресле, очередной злобно-обиженный взгляд и направляется в сторону двери.

Рудольфус смотрел на брата не как на психа. Как на комика. Все это ему внезапно осточертело, он охладел к происходящему, вернулся к бокалу вина и мерно изучал бордовую жидкость и отблески света на ней. Все остальное проходило мимо. Он даже толком не слышал слова брата – так увлекся своим… Уединением? Гармонией с самим собой? Скорей именно ею. Все события последней недели проносились в памяти как что-то забавное, словно в быстром вальсе. Ссора с Люциусом, из-за того, что блондин видите ли устал от грубости, мир с ним же. Невеста, новость о скорой свадьбе. Отец. Ссоры и брань три дня подряд, укоризна и вот – нет отца. Покоится пока еще где-то под взорами аврорских криминалистов. Не поможет, к слову. Эта глупая разборка с братом. В конце концов наследник у них один и считаться с мелким дело не благородное и противоречащее уставу семьи – как Рабастан только не понимает? Такие простые правила иерархии семейных отношений! Разве сложно их выполнять? Однако, воспитанием младшего брата можно заняться и позже, когда будет настроение, а пока просто по медитировать. Особенно, если этот маменькин любимчик и воспитанник не будет лезть со своими глупыми и не аристократичными замашками.
- Да иди ты куда хочешь – Отмахнулся Рудольфус, наклоняя бокал. Затем сделал глоток, уделяя больше времени тому, что бы распробовать вкус вина и отстраненным мыслям – Сам же не выдержишь. Ты совершенно не самостоятелен. Сейчас от того, что бы через неделю слезно проситься домой тебя спасет только Хогвартс. Так что иди. И смотри не ткнись опять лицом в грязь. Не хочу из-за тебя снова отвоевывать честь семьи.